«Progressive» — значит, «непродажный»

Один из самых болезненных вопросов для музыканта в период его становления как личности: как прожить, не будучи подмятым масскультурой? Замечу, что у многих талантов такой вопрос не возникает, они исходно нацелены на популярность любым путем, лишь бы заработок был максимальным. Что до высокого вкуса, они стараются его не замечать, делая вид, что в жизни практичность гораздо важнее творческой совести.

Но есть тип музыкантов, в которых встроен как бы механизм, запрещающий опускаться ниже допустимого уровня. Внешне это выглядит как снобизм, брезгливость к толпе и ее вкусам, пижонство или даже диссидентство. Все это я говорю так уверенно, поскольку с детства почувствовал в себе подобный механизм. Он приносил мне гораздо больше неприятностей, чем удовольствия, зато я никогда не отождествлял себя с толпой.

Когда мне было под сорок, я, джазмен-авангардист, последователь Орнетта Коулмена, открыл для не просто рок-музыку, а «progressive-rock». В этом возрасте по-настоящему увлечься новым не так-то просто. Я уже слышал записи «The Beatles», вполне оценил их талант, но – это было намного проще, чем джаз, к которому я привык. И вот жизнь привела меня в квартиру Кости Орлова, коллекционера магнитофонных рок-записей. В ней я услышал поразившее меня до глубины души: записи групп “Colosseum”, “Soft Machine”, “King Crimson”, “Emerson, Lake&Palmer”, “Pink Floyd”, “Third Ear Band”.

Я понял, что сыграть это очень непросто. В импровизациях Дика Хексталь-Смита я услышал до боли знакомые пассажи Джона Колтрейна, в замысловатых соло Роберта Фриппа или Элана Холтсворта – элементы политональности, а в игре Кита Эмерсона – частички идей Билла Эванса, а, значит, и Клода Дебюсси. Я вдруг нашел свою нишу: рок не для толпы, а для продвинутых, для снобов, а не для «урлы». Кстати, термин «прогрессив-рок» возник гораздо позднее, тогда для всего было название «рок».

Хиппи начала 70-х с удовольствием слушали все, лишь бы это была «фирма» — рок из Англии или США, на английском языке. Слушать песни на русском было «западло», это был «совок», ненавистные ВИА. Каким образом Андрею Макаревичу и Борису Гребенщикову удалось притянуть большую часть молодежи к русскоязычному пению, требует специального исследования. Тем не менее, хипповая элита, где был и я, испытала лишь недоумение от их простеньких песенок, отличавшихся от ВИА лишь незалитованными тестами, в которых не было и намека на открытый протест. А «фиги в кармане» устраивали и тех, кто слушал, и тех, кто разрешал этот «клапан в паровом котле». Где и «пар» был инфантильным, под стать советскому рок-подполью.

Что касается сложной инструментальной рок-музыки, в СССР ее не могло быть. Она требовала аппаратуры не «самопальной», а таких инструментов, как синтезаторы, а главное – исполнительского профессионализма. В тот период в Москве не было и мыслей о том, чтобы исполнять рок-музыку без вокала, импровизировать, используя нетрадиционные формы пьес. Все это я понял, посетив множество подпольных концертов и так называемых «сэйшенов» в поисках музыкантов для будущего «Арсенала». В этой подпольной среде я так и не нашел мало-мальских профессионалов – кроме вокалистов, у которых талант и энергия компенсировали незнание нотной грамоты: они в ней не нуждались, «снимая» все на слух. Инструменталистов, читающих с листа, я нашел в Консерватории и Гнесинке. Это позволило начать репетиции, и в итоге перейти к «прогрессив-року» (начинался «Арсенал» скорее с джаз-рока).

* * *

Первое определение непростой рок-музыки, которое я услышал, было — «арт-рок». Я интуитивно связал его с причастностью к большому искусству, и оказался прав. Особенно ярко это проявилось в музыке групп «Gentle Giant», «Procol Harum» и «Exeptions», откровенно использовавших паттерны, взятые из классики. Во второй половине 70-х, когда движение хиппи начало сходить на нет, а рок-культура – растворяться в стадионном глэм-роке и диско – наполнение термина «прогрессив-рок» стало отчетливей. «Арсенал» уже существовал, правда, в глухом подполье. В Свердловске был «Урфин Джюс» Александра Пантыкина, в Горьком – «Горизонт» Сергея Корнилова, самобытные и высокопрофессиональные коллективы, которым так и не удалось пробиться на официальный филармонический уровень.

Уже в недавние времена, когда я вновь обратился к «прогрессив-року», я окончательно понял: по происхождению – это чисто британский продукт. Да, он родился, как протест – но не политический или социальный, а эстетический, Как вызов английскому консерватизму, косным людям, как у нас говорят: «жлобам». Я узнал, что ситуация в Англии конца 60-х – начала 70-х была не такой, как я представлял. Первая же поездка группы «Pink Floyd» за пределы Лондона, где она стала популярной в элитарных молодежных кругах, показала полное непонимание их провинцией. В клубах на них лили пиво с балконов, швыряли монетами и помидорами, отпускали обидные реплики. Их признали только после показов по национальному телевидению. Так что, «прогрессив-рок» — явление не просто чисто британское, а еще и чисто лондонское.

Теперь о его сути. «Прогрессив» — понятие, на мой взгляд, отражающее отношение музыкантов к своему творчеству, термин скорее психологический, чем музыковедческий. В нем – упрямство тех, кто, не хочет подчиняться законам поп-бизнеса, не может «продаваться», даже если этого требуют обстоятельства. Поэтому английские рок-группы отказывались от требований фирм звукозаписи играть пьесы не длиннее 4-х минут, «прокрустова ложа» сингла. «Непродажные» соглашались только на LP (виниловый лонг-плэй) исполняя композиции, где изложение одной темы занимает три минуты, затем – инструментальные соло, в вокала может и не быть. Так творили “King Crimson”, «Van Der Graaf Generator», «Colosseum», “Soft Machine” и “Pink Floyd”. В пике моды на этот стиль он имел еще одно название – «Album Rock», в котором явно просматривается отказ от «синглов» и принцип издаваться лишь на «альбомах».

Уже с позиций музыковедения хочу отметить, что большинство групп британского прогрессив-рока почти не использовали элементов ритм-энд-блюза, очаровавшего английских рок-музыкантов во время приезда в Лондон Мадди Уотерса или Би Би Кинга. Сразу после этого, как грибы после дождя, возникли группы, которые относят к «британскому блюзу»: “Rolling Stones”, “Deep Purple”, “Led Zeppelin”, “Black Subbath” и т.п. В ливерпульском портовом “Mersey-beat” у самых ярких его представителей – “The Beatles”, элементы прогрессив-рока тоже были, и даже раньше, чем у других. Но – нечасто, и лишь благодаря гениальному продюсеру Джорджу Мартину, который вставлял в их аранжировки элементы классики, фольклора или джаза. Достаточно вспомнить битловские “Eleanor Rigby” и “She’s Leaving Home”.

«Блюзовость» в «прогрессив-роке» найти нелегко – проще найти «фанк», например, у группы “Yes”. Что касается авангардной классики, очень модной в тот период, а также древних кельтских интонаций или средневековой музыки бардов и менестрелей – этого, хоть отбавляй. Нет гармоний и пассажей в стиле Чарли Паркера – зато всевозможные элементы джазового авангарда, процветавшего попутно с прогрессив-роком. Так называемые «колтрейнизмы», встречаются довольно часто: в открытом виде – у саксофонистов и флейтистов,. опосредованно – у гитаристов, например, у Холстворта и Фриппа.

«Third Ear Band», которую причисляют к «прогрессив-року», вообще не являлась, если рассуждать формально, рок-группой: в ней не было ни ударных, ни электро-гитары, ни бас-гитары. Это была слегка политональная разновидность древней кельтской музыки. Зато, используя всевозможные перкашн и акустические инструменты, её музыканты достигали психоделического эффекта, близкого тогдашним хиппи, склонным к медитациям и хэппенингам. Само название — «Оркестр третьего уха» — отсылает к эзотерическому «третьему глазу». Вдобавок, они прославились тем, что записали музыку к фильму «Макбет».
Группа «Third Ear Band»

Еще одна лондонская группа, «Atomic Rooster», выделялась мелодизмом песен и изысканностью оркестровок. И критики путались, куда ее отнести – к «прогрессив-року», «хард-року» или к «джаз-року». К сожалению, ее лидер, болезненный молодой человек Винсент Крейн, из-за пристрастия к наркотикам довольно рано свел свою затею на нет. В «Atomic Rooster» начинал барабанщик Карл Палмер, затем перешедший к Киту Эмерсону – вслед за Грегом Лэйком, покинувшим Роберта Фриппа после альбома «In the Curt of Crimson King».

Все это говорит, что круг музыкантов с «прогрессивным» отношением к музыке был узок. Многие из них кочевали из одной группы в другую – достаточно вспомнить составы «The Crazy World of Artur Brown”, “Soft Machine”, “Colosseum”, “Camel”, “Caravan”, “Nice”, “Yes”, “T’Birds”…

А что же Америка, родина джаза, ритм-энд-блюза и рок-н-ролла? Почему там не возникло такого же количества самобытных и независимых групп? На мой взгляд, причина в том, что в конце 60-х – начале 70-х молодежный протест в США в принципе отличался от британского. Соединенные Штаты увязли во вьетнамской войне и расовых проблемах внутри страны. И американская молодежь, как белая, так и чернокожая, выбрала рок орудием борьбы с расизмом и военщиной. В 1967-68 г.г. появились сразу несколько рок-групп с явной социальной направленностью: самый яркий пример — брасс-рок группа «Чикаго», её песни «Listen» и «Questions 67-68». Также призывали молодежь к борьбе с истеблишментом Боб Дилан и Джон Леннон — каждый по-своему. А в стране активизировались «новые левые» и «Черные пантеры». Убийство Мартина Лютера Кинга, кровавый разгон студенческой демонстрации в Чикаго, беспорядки в Детройте, марши против ядерной войны – все это подливало масла в огонь, Америка была на грани революции. Президент Линдон Джонсон в панике попросил тогдашнего кумира, «человека-фанки-номер-один» Джеймса Брауна обратиться по телевидению к черным братьям и призвать их к спокойствию и порядку. Правительство США вынуждено было прекратить войну во Вьетнаме, принять ряд законов, уравнивающих права черных граждан с белыми – это была победа молодежного протеста, одухотворенного рок-культурой, куда входило все: и фолк-рок, и брасс-рок, и соул, и фанк. Я думаю, что между музыкой протеста конца 60-х той поры и термином «прогрессив по-американски» можно поставить знак равенства. Затем ее основные представители пошли по коммерческому пути, в поп-звезды. Поводов для жесткого протеста не осталось, а заслуженную популярность надо было использовать. Примеры – группа «Чикаго» и тот же Джеймс Браун.
Но в американской рок-музыке есть исключения, чья «прогрессивность» не связана с протестом. В частности – группа «It’s a Beautifull Day», возникшая в 1967 году.
Группа «It’s a Beautifull Day»

Насколько она была популярна в Штатах, говорит то, что ей в 1972 году предоставили для концерта Карнеги Холл, «храм серьезного искусства». Судя по записи этого концерта, «It’s a Beautifull Day» — типично английский «прогрессив-рок». Когда в 1970 году они приехали на гастроли в Англию, то сразу же прочно обосновались там в списках хитов. Правда, «It’s a Beautifull Day» просуществовала лишь до 1974 года. Другая такая американская группа – «The Flock», где играл скрипач Джерри Гудмен, позднее попавший в первый состав музыкантов «Mahavishnu Orchestra» Джона Маклафлина Махавишну.
Справедливости ради следует отметить, что термин «progressive» впервые был применен к не к року, а к джазу – в США, в ранние 50-е. Им обозначался абсолютно новый вид джаза, получивший также название «третье течение». Сутью термина была прогрессивность нового течения, в противовес косности в джазе. Был еще «симфо-джаз», но он относился к более традиционным и коммерческим попыткам объединить свинговый биг-бэнд с симфоническим оркестром. По-настоящему «прогрессив-джаз» начался в 40-е годы со Стэна Кентона, чью музыку мало кто принял. Позднее, когда за дело взялись Гюнтер Шулер, Джон Граас, Джон Льюис и позднее Гил Эванс, «прогрессив-джаз» был признан. Но просуществовал недолго, став примером неспособности массового слушателя воспринять подобную музыку. Его судьбу, по большому счету, повторил «прогрессив-рок», смытый волной «диско» во второй половине 70-х.

Оставшиеся на плаву, чудом выжившие «прогрессив-классики»: “Yes”, “Pink Floyd” или “ELP” – давно стали «музыкой для взрослых», хотя когда-то были в авангарде молодежной культуры. Но в самом конце 70-х сменилась молодежная среда, в Англии появилось панк-движение. Панки носили майки с надписью «I hate “Pink Floyd”» («Я ненавижу «Пинк Флойд») – так они выражали неприятие идеалов своих родителей, бывших хиппи. А заодно – негатив ко всему благородному, профессиональному и сложному в рок-музыке. Ведь движение панков возникло на фоне реформ Маргарет Тэтчер, приведших к молодежной безработице, а «Пинк Флойд» уже были символом благородно преуспевших профессионалов.

Прогрессив-рок дожил до наших дней, ему посвящены многочисленные сайты, а статистика их посещаемости говорит, что интерес к сложной, некоммерческой рок-музыке также не умер. Судя по числу групп, причисляющих себя к этому направлению, оно не выродилось, не стало музейным. А просто (вместе с академической музыкой, джазом и фольклором) перешло в «субкультуру». Почему «суб-»? Да потому, что все это живет и развивается «под», ниже уровня СМИ, попавших в зависимость от поп-бизнесменов и рекламодателей. Знакомство с этим видом музыки требует ума и сил. А узнать о нем можно, набрав в любой поисковой системе Интернета: prog-rock.